Такси было с автопилотом – медленное, но надежное. Они сделали круг – Квин специально убедилась, что мужчина, мнущийся на обочине, ждет именно ее. Ждал. На втором круге она велела программе притормозить, и такси остановилось рядом с мужчиной, пригласительно раскрыв заднюю дверцу. Прежде чем подойти, он решил потупить и помяться, и лишь потом заглянул в машину с глупым вопросом.
- Если ждешь случайно, значит – не меня, - ее голос был низким и грудным.
Квин не была рада этой встрече и просьбе Картрайта. Он пытался втянуть ее в моральную дилемму, а Квин ненавидела моральные дилеммы.
Я просто помогу ему влиться, и все. Она так и сказала Картрайту: прикрывать задницу его мальчишки не будет, а случись так, что Честер вычислит копа, будет стоять в первых рядах, наблюдая, как тот умирает в мучениях.
- Садись, - велела она, а когда Рэй оказался в машине рядом, щелчком пальца по дисплею закрыла дверь и велела ехать дальше, по заранее установленному маршруту.
На ней была широкополая шляпа и большие темные очки – все только для того, чтоб драматичным широким жестом снять их перед публикой – сейчас этой публикой был Рэй Голдмайн. Несколько секунд Квин молча изучала его лицо, поджав губы, а потом выдала свой вердикт:
- У Картрайта все так плохо, что он пускает в расход своих самых сладких мальчиков?
Объектом нападки стало смазливое личико копа: ты можешь быть трижды хитрым, но встречать, судить и провожать тебя все равно будут по одежке. Впрочем, Рэю не стоило бы обращать на ее выпад внимания: это была игра, в которой невозможно победить. Окажись он мужественным, Кью заявила бы, что от него так и несет полицейским участком и супергеройскими замашками;  будь хилым, усомнилась бы в том, что у него есть хоть один шанс сойти за «своего» в мафии.
Она сидела, развернувшись лицом к Рэю, одна рука на спинке сидения, вторая, в черной перчатке, - на колене. Квин смотрела на него, прямо, открыто, непристойно, не отводя взгляда и без тени смущения.
- Знаешь, кто я? – едкая усмешка скривила густо накрашенные губы. – Если знаешь – лучше забудь. Для тебя я Родерик, и не более того.
Вряд ли они вообще встретятся после того, как Кью поможет ему примкнуть к дьявольской армии: она держалась подальше от дел Честера и не считала себя частью нью-йоркской преступной Картели.
Все были одержимы соевым соусом. Честер рвал и метал в поисках его варщиков, Картрайт засылал своих шпионов, думая, будто Картель знает об этом наркотике хоть что-то. И никто из них не догадывался, что ответ на все вопросы у них прямо перед носом. Что до самого ответа, Квин решила больше не употреблять тринитрил – слишком уж жесткими были приходы, даже для нее, наркоманки с четырехлетним стажем. А побочный эффект, наверное, будет с ней до самой смерти. То есть еще года два-три.
Этот побочный эффект провожал ее в постель и встречал по утрам, стоило ей проснуться; он разрезал бездонную пропасть, стоило Квин закрыть глаза. Как будто кто-то расстрелял весь магазин по реальности – и теперь Сантана через сквозные ранения наблюдала за миром, который идет в разрез с нашим.
Самым ироничным было то, что, по сути, различий было и не так много. Там – мерзкие твари, гниль и разложение, здесь – все то же, только в более привычной форме. Взять хотя бы этого Рэя Голдмайна. Ну сидит он, ну смотрит на нее оленьими глазищами, от взгляда которых телки наверняка визжат и растекаются в слюни. А по сути, чем он собирается заняться? Войти в доверие, чтоб подсматривать, подглядывать и подслушивать, а при удобном случае – сдать с потрохами, продав осам подороже.
- Хочешь выпить? Или что покрепче?
Сегодня она чувствовала себя более-менее сносно: визитеры из потусторонних миров не беспокоили, голоса в голове взяли тайм-аут. Присутствовало лишь ощущение управляемой виртуальной реальности: следящая съемка, крупные планы и звуки, словно саундтрек к фильму.