США, середина 22 века. Эксперименты с криогенной техникой начинают приносить первые успехи. Разработкой технологии занимается европейская компания, имеющая несколько станций, расположенных по всему миру. Достижения компании имеют военный потенциал, поэтому все исследования засекречены – однако секрет оказывается на грани раскрытия, когда на Второй Станции (США, Чикаго) происходит промышленная авария и все лаборатории, расположенные ниже первого этажа, оказываются погребены под землей.
Руководство компании понимает, что, начав спасательные работы, будет вынуждено раскрыть секрет производства и свою уникальную технологию. Принято решение пожертвовать техникой, погребенной под землей: о том, что кто-то из персонала мог выжить, и речи не идет.
Однако это не так. Группе сотрудников удается спастись во время аварии: они тщетно пытаются выбраться из-под завала. Спустя несколько дней, отчаявшись дождаться спасения, они находят только один способ выжить: добравшись до лабораторий, замораживают себя в криогенных камерах в надежде, что когда-нибудь Вторую Станцию эвакуируют и их вернут к жизни…

2284 год. Жизнь идет своим чередом – обещанные писателями-фантастами мировые кризисы, эпидемии вирусов и вторжения инопланетян не помешали ходу истории. Наука процветает, войны идут, культура развивается.
Генная инженерия настолько прочно вошла в человеческую жизнь, что её достижения перестали удивлять. Создание генетически спроектированных людей вот уже век как легализовано; общественные споры о том, этично ли использовать клонирование в повседневной жизни, остыли еще в пятидесятых годах. Клоны обладают теми же правами, что и остальные люди, а клонофобия считается таким же пережитком прошлого, как и расизм. 
Использование человеческого труда на тяжелых, унизительных или опасных для жизни работах (за некоторым исключением) незаконно: в шахтах, при уборке помещений, разгрузочных работах и т.п. используется робототехника.
Вот уже год как двое ученых, хирург-реаниматолог Томас Капальди и биотехнолог Регина Бенвей, разрабатывают процедуру пролонгированной реанимации – или, как называют её некоторые остроумы, воскрешения. Их исследования спонсирует Шестая Станция. Вопрос о том, в чем разница между реанимацией умирающего и воскрешением мертвого, до сих пор остается открытым. Сколько времени должно пройти, чтоб считать человека окончательно погибшим? Где граница, проложенная природой ли, богом ли, переступать которую науке нельзя?
Сами доктор Капальди и профессор Бенвей мало обеспокоены этическим аспектом своих исследований. Они вывели временной период, за который можно реанимировать человека без заметных последствий для работы его организма. Этот промежуток времени между смертью и «воскрешением», названный ими интерзоной, может длиться до тридцати минут. Эксперименты с удлиненной интерзоной один за одним проваливаются: с человеческим мозгом происходят необратимые изменения. Работая над этой проблемой, профессор Бенвей синтезирует препарат, задача которого – заставить человеческий мозг восстанавливать самого себя. Препарат еще не прошел клинические исследования, когда в несчастном случае погибает сын президента Америки. Отец использует все свое влияние, чтоб надавить на ученых: им приходится применить препарат на юноше, интерзона которого составляет почти два часа. И результат оказывается потрясающим.
Спустя неделю Пациент Ноль покидает стены нью-йоркской лаборатории: никаких отклонений ученые не обнаруживают, однако наблюдать президентского сына дольше не могут, как и обнародовать результаты эксперимента – вряд ли произошедшее поможет предстоящей президентской кампании.
Шестая Станция находит для ученых человека с теми же показателям, что и сын президента: рост, вес, возраст, группа крови, одинаковый фенотип и даже общие, хоть и весьма далекие, предки. В лабораторных условиях воссоздаются те же повреждения, что получил Пациент Ноль. Выждав необходимую интерзону, ученые с тем же успехом воскрешают того, кто теперь будет известен как Пациент Один. Проект получает название «Дневной свет». Но действительно ли препарат действует так, как запланировала профессор Бенвей?

Тем временем жизнь за стенами лаборатории, как это ни парадоксально, мало изменилась за два века. Арабский пояс охвачен очередной революцией, и множество мужчин ежедневно погибает в сотнях километров от родины. Группы «зеленых» устраивают митинги возле военного завода, разрабатывающего «Эквилибриум» - оружие массового поражения. Полиция устраивает облавы в поисках химиков, выпустивших на улицы Нью-Йорка новый наркотик – тринитрил, или «соевый соус»: попав в кровь, он приносит эйфорию и словно открывает двери в другие миры. Еще долгое время после применения человек видит вещи, недоступные зрению других. Причем профессор Бенвей очень удивилась бы, обнаружив в соевом соусе то же полимерное соединение, которое она разработала для проекта «Дневной свет»…
Отношение общества к католической церкви заметно улучшилось после того, как Папа Римский раньше закона признал клонов полноценными людьми. Во времена клонофобии, когда совершались массовые избиения, под эгидой церкви была развернута программа помощи генетически спроектированным людям: их обеспечивали жильем, медицинским обслуживанием, а при необходимости – защитой.
Христианство уже давно сотрудничает с наукой и официально признает многие ее теории (например, создание Вселенной в результате Большого взрыва). Благодаря такой политике доверие к церкви повысилось, и во многих общественно-политических вопросах ее мнение стало пользоваться большим авторитетом. Сама церковь полностью отделилась от светского государства, что проявилось в ряде законов – например, территория храмов является неприкасаемой для государственных органов и не попадает под их юрисдикцию. Процент верующих в криминальной среде сильно возрос.
Семимильными шагами развивается робототехника – благодаря искусственному интеллекту осваивается близлежащий космос и строится человеческая колония на Марсе. Экспериментальная группа первых поселенцев уже прошла испытания в Хьюстоне и находится на пути к планете, которая должна стать землянам вторым домом.
Тем временем Мик Уитнолл, промышленный археолог и специалист по раскопкам, добивается разрешения правительства на розыскные работы в Чикаго – некогда на Второй Станции погиб его прадед, и Мик всю жизнь изучал аварию, произошедшую в лаборатории в 22 веке. Каково же его удивление, когда вместо ответов на свои вопросы он находит три криогенных камеры…