Люди вокруг Харви старались изо всех сил. Они выжимали лучшее из себя, но не всегда преуспевали, получали что хотели – но не то, в чем нуждались. Мик таким не был.
Мик Уитнолл был самым целеустремленным и уверенным из всех, кого Харви мог бы привести в пример. И у него была смелость поступать так, как считает нужным, порой вопреки предрассудкам и чужой злой воле. Харви ценил своего друга и сильно беспокоился из-за предприятия, которое тот задумал.
Участники экспедиции совершали последние приготовления – все оборудование было уже в Чикаго и дожидалось группы Уитнолла. Все документы подписаны, все инстанции пройдены, и завтра начнутся раскопки.
Харви знал это в деталях, ибо всегда в них вдавался. И трудно не уследить: Вторая Станция была делом жизни Мика, его путеводной звездой и Атлантидой. Харви не знал, что именно Мик ожидал там увидеть, ответ на какой вопрос искал – наверное, сам процесс поиска был для друга сродни искуплению или дани уважения.
Форрест Уитнолл был в семье – и Харви себя к ней причислял – героем: он был образцом порядочности и честности, был талантливым инженером, и как знать, свершению каких открытий помешала авария, которая оборвала его короткую жизнь? Его могила была пустой – тело так и осталось под завалом, под сотнями метров земли и обломков здания. Никто не знал, как он погиб, но все надеялись, что смерть была быстрой и безболезненной. И как знать, возможно, Мик узнает наверняка?
Сам Харви придерживался мнения о том, что есть вещи, которые лучше не знать, - черта, за которую не стоит заглядывать, потому что это знание может изменить твою жизнь. Ты будешь жалеть о том, что когда-то решил открыть для себя эту правду. И если эта экспедиция станет чертой и изменит Мика, то будут ли изменения благоприятными? Нельзя было сказать наверняка.
Чтоб попасть в здание аэропорта, Харви пришлось пройти тщательную проверку на сканерах. Он шел по залу, вглядываясь в лица, и думал об иллюзии безопасности, которую создают современные системы – автоматическое распознавание лиц, сканирование помещений, любое программное обеспечение, которое помешает кому-то взломать ваш компьютер. Но человеческое тело до сих пор было слабым и бренным, его было слишком просто сломать, разорвать и уничтожить, и вряд ли человек когда-нибудь изобретет идеальную защиту. Уж точно не от смерти.
Странное у Харви сегодня было настроение – он с утра думал о смерти. Еще когда просматривал новости и наткнулся на репортаж о перспективах, которые открывает пролонгированная реанимация. Сам он не знал, как отнестись к такому научному открытию – этот вопрос стоило хорошо обдумать.
- Человек - это создание, стремящееся возвыситься до Бога, и большинство наших бед - неизбежный побочный эффект направленных на то усилий, - с такими словами он появился перед Миком – буквально-таки возник перед ним из-под земли. – Ты ведь не собираешься играть там в Бога, Мик?
Харви скрестил руки на груди. Взгляд его был чистым, незамутненным сомнением или страстью. Он был немного занудой, немного хорошистом в плохом смысле этого слова, но сейчас он пришел не проповедовать или поучать. Просто попрощаться и пожелать удачи.
Вся его одежда была черного цвета – брюки и рубашка, и только колоратка нарушала траурное облачение.
- Обнимемся? – наконец он широко улыбнулся и развел руки в сторону.

Не сразу догадавшись, что Мик просто шутит, Харви удивился. Алкоголь и наркотики? Он в жизни ничего из этого не пробовал, если не считать вино для причастия. Но и то он с большей вероятностью будет ездить по ночным улицам в поисках «соевого соуса», чем приставать к малолетним девушкам. Вообще – девушкам.
Единственной женщиной, которую он мог бы представить в виде своей спутницы жизни, была Кэтрин Уитнолл – и то потому, что с ней Харви был знаком с детства и воспринимал как сестру. Он никогда не расценивал женщин как объект похоти: безумный архаизм по мнению многих. Да и кто бы в 23 веке мог представить, что мужчина без психических и физиологических отклонений добровольно откажется от секса на всю жизнь? Целибат казался пережитком прошлого наподобие нефтяного топлива, клонофобии или споров о том, есть ли у женщин душа.
Что до Харви, то он не считал, что упускает какой-то важный аспект человеческого существования. Наоборот, как вегетарианцу кажется диким поедание плоти живых существ, так и он не мог понять многих мужчин, чьей жизнью управлял единственный орган тела – и, увы, не мозг. Казалось непостижимым то, как люди предают близких, падают до низменных, едва ли не первобытных, желаний, нарушают заповеди Божьи и законы морали от одного лишь притока крови к паху. Мир становится другим, когда не думаешь все время о сексе и не реагируешь на все сексуально. Хотя Харви-то откуда об этом знать? Сложно рассуждать о том, чего у тебя никогда не было.
Обняв друга и по-отечески похлопав его по плечу, Харви опустился на высокий стул напротив него. Рядом с ним тут же оказался экран меню, наивно предложивший капеллану католической церкви начать свой день с двух гранд-дайкири по цене одного.  Харви ограничился стаканом воды.
В еде, а также в одежде и образе жизни, он придерживался аскетизма: носил либо черный, либо белый цвет, еду выбирал простую и нежирную, обычно без специй.
Мик заговорил о последних новостях, и Харви удивленно приподнял бровь – друг словно прочитал его мысли, ведь именно об этом Майнфилд думал по пути сюда.
- Насколько мне известно, это процедура реанимации, и не более того. Воскрешать мертвых – сильно сказано. Пусть они покажут нам человека, которого действительно удалось воскресить после полноценной смерти, и я назову это Вторым Пришествием.
Он всегда был очень тактичен и деликатен в вынесении оценок: «насколько мне известно», «по-моему», «вероятнее всего» мелькали почти в каждой его фразе.
- Пойми правильно, - Харви усмехнулся, - я уважаю науку и ее достижения, но вмешиваться в жизнь и смерть – не в ее компетенции. Нет такой техники или препарата, что смогут управлять Божьей волей. Что до новой процедуры… Я был бы осторожен с ней. Как решить, кто умрет, а кто нет?
Стакан воды появился перед ним прямо из столешницы. Харви сделал большой глоток.
- Лучше расскажи мне, что именно вы будете делать в Чикаго? Сколько времени уйдет на раскопки? И что конкретно ты хочешь найти?
Мик всегда твердо знал, что ему нужно. Наверняка и сейчас у него была определенная цель.
Жизнь друга была увлекательной и насыщенной, и Харви всегда было интересно слушать про нее. Мик побывал в стольких местах, знал стольких людей, столько успел совершить – а сколько еще предстоит! Харви всегда им гордился. Он не хотел себе такой жизни – его удел был не в свершении, но в служении, что тоже немаловажно. Оба они были ярким примером родственных душ, которые сблизились в детстве раз и навсегда. Стали бы они общаться, если бы познакомились сейчас? Этого не дано узнать.
К ним подлетела девушка с планшетом, прижатым к груди: несколько минут назад Харви видел, как она обходила группу и что-то отмечала в планшете. Видимо, она участвовала в административной поддержке экспедиции и очень сильно не успевала что-то сделать.
- Мистер Уитнолл… - только выпалив это, она покосилась на Харви и покраснела. – Упс, пардон, если помешала разговору с вашим…
Тут он осмотрела Харви пристально, с ног до головы, особо заострив внимание на его воротничке. Майнфилд широко и дружелюбно улыбнулся.
- Я его крестный отец. Мик не начинает ни одного серьезного проекта, не получив на это моего благословения.
- Ааа…
И кто теперь скажет, что у меня нет чувства юмора?

- Только ты не стремишься выполнить функцию продолжения рода, а я стремлюсь.
- Но у тебя нет детей. Недалеко же ты продвинулся в своих стремлениях. Если определять человека лишь его способностью продолжать род, далеко ли мы ушли от животных? - Кажется, этот разговор они прокручивали уже тысячу раз.
Подколки Мика по части целибата были и остаются неотъемлемой частью их общения, но пусть он не расслабляется и будет готов к ответу.
Церковь стала уязвимой в 23 веке – столько открытий пошатнули ее догматы, начиная с искусственно созданных людей и заканчивая все тем же «воскрешением». Нужно было  либо оставаться неуклонной в своих посылах и безнадежно умереть, либо развиваться попутно с миром. Кто-то видел в этом едва ли не предательство, трусливую ересь. Кто-то – но не Харви. Харви считал: развивается человек и развивается его мысль, его вера и его представления о Боге. То, что казалось верным и правильным два века назад, неприменимо в реалиях сегодняшнего дня. Сегодня перед нами стоят вопросы, с которыми не сталкивался человек, например, Средневековья. Даже мораль – казалось бы, самое устойчивое понятие, основа всего человеческого сообщества – претерпела изменения, оставаясь исконно той же. Основные ее столпы, десять заповедей, были неизменны – убийство и воровство до сих пор порицается. Но убийство клонов никак не наказывалось сто лет назад, потому что их не считали полноценными людьми. Если бы не вмешательство Церкви, куда бы это привело человечество? Поэтому Мик был неправ – звучит не слишком громко, просто не может звучать слишком громко, потому что голос истинной веры люди должны слышать поверх других голосов.
Харви пил воду, пока Мик препирался со своей стажеркой, и как-то упустил момент, когда остался с ней наедине. Не растерявшись, девушка решила поделиться с ним наболевшим.
Всем, кто хоть немного был знаком с Уитноллом, было известно о его нездоровом пристрастии к своему роботу ЭМИ. Харви склонил голову, кротко и понимающе улыбнулся и накрыл её руку своей ладонью:
- Мисс Мэнди, вы принимаете участие в сложной и опасной работе. Если случится чрезвычайная ситуация, вы будете рады, что рядом с вами оказалась ЭМИ, и пожалеете, что не уделяли ей еще больше внимания. Хотя я, конечно, буду молиться, чтоб этого не произошло.
Харви очень надеялся, что его молитвы и женоподобный робот – не последнее, что есть в арсенале экспедиции, отправившейся на Вторую Станцию.
Он бросил взгляд через плечом на Мика, что-то выясняющего в дальнем конце зала, потом вновь повернулся к Мэнди.
- Послушайте, я хотел бы кое о чем попросить вас. Возможно, это сложно заметить, но у Мика очень чувственная и ранимая душа. А работа, которая вам предстоит, для него очень личная. Я даже не могу представить, что вы найдете в обвале Второй Станции. Будьте внимательнее к нему – если что-то случится, мне бы хотелось знать, что рядом с Миком человек, которому он небезразличен.   
Какая милая девушка.
- А вы очень странный…
- Да, мне говорили. У нас в католичестве это принято.
Харви одним глотком осушил стакан, с извинением поднялся и направился к Мику через весь зал. Навстречу ему пробежали несколько сотрудников аэропорта с аптечкой в руках. Харви проводил их взглядом – они скрылись за дверью, ведущую к взлетным полосам. Нехорошее, почти суеверное предчувствие шевельнулось – он постарался отмахнуться от него, когда просто подошел и встал за спиной Мика, дожидаясь, пока тот закончит разбираться. Так всегда и было – Харви хвостиком ходил за своим другом и был готов ждать его хоть вечность.

Харви помнил.
- Двадцать четыре.
Шутку про Капитана Америку он не понял – классические комиксы Харви не читал, как и комиксы вообще. Более того, он мог прочитать целую лекцию на тему того, как цифровое восприятие информации меняет мышление человека и заставляет его оперировать не словами, но образами; что в начале был не образ, но слово, и слово было с Богом, и слово было – Бог. И это безотказно подвело бы их обоих к выводу, что лучший комикс всех времен и народов – Библия, а лучший супергерой – не какой-то Капитан Америка, а Ной, последний из ветхозаведных праведников, и прочее, и прочее.
Но Харви не стал об этом говорить, потому что в конце подобных лекций Мик имел обыкновение давать ему по щам.
- Я побуду в городе еще какое-то время. Как я могу пропустить твое триумфальное возвращение со Второй Станции? Что бы ты там не нашел, я уверен, что тебе понадобится моя поддержка, - он похлопал друга по плечу.
- Но я бы не советовал тебе питать напрасных иллюзий, Мик. Легенды развеиваются в прах, стоит прикоснуться к ним.
Извечный вопрос – что лучше, правда или надежда, жить жестокой реальностью или в мире иллюзий, где все безоблачно? Повсюду Харви видел людей, которые целые дни проводили в Муравейнике, обзаводились там друзьями и сердечными связями, строили целую жизнь в реальности, которая не существовала физически. И весь мир погружался в эту паутину кибернетических связей: подключал свой мозг к проводам, становился зависимым от красно-синих таблеток, блуждал по несуществующим коридорам. Харви не отпускало ощущение, что что-то вокруг неправильно, что он – единственный, кто эту неправильность замечает, но совершенно бессилен что-то сделать. Харви не был человеком дела, как Мик, например: в лекциях или пространных размышлениях он был мастаком, но когда нужно было что-то сделать – да хотя бы переубедить кого-то – он терялся. Зная за собой такой недостаток, он наивно убеждал себя, что не всем ведь быть вершителями судеб, не всем суждено изменить мир, а такие люди, как он, которые будут стоять в стороне и поддерживать заблудших, тоже нужны.
В общем, как и кибернаркоманы, он жил в мире иллюзий.
Харви поймал себя на том, что уже долгое время пытливо вглядывается в дверь, за которой недавно скрылись врачи аэропорта. Что-то происходило. Слишком суетливо, слишком скрытно, чтобы быть хорошим предзнаменованием.
Подошедшая Мэнди сказала, что погрузка оборудования заканчивается и пора в самолет. Подошло время прощаться.
- Удачной дороги, друг мой, - торжественно произнес Харви, снова обняв Мика и похлопав его по спине. – Я буду молиться за успех твоей миссии. И за тебя.
Он повернул голову и заметил, что Мэнди не ушла, а продолжала стоять рядом и внимательно слушала, словно участвовала в их разговоре.
- За вас, мисс Мэнди, я тоже помолюсь.
- Да не стоит, - отмахнулась она. - Без обид, вы вроде хороший мужик, но не верю я во все эти ваши штучки. Ну, знаете, раздвигать моря и воскрешать мертвых - все это, конечно, круто, но чудес не бывает.
Харви загадочно улыбнулся, будто владел знанием, недоступным обычным смертным - так оно, в принципе, и было: для него этим знанием была вера.
- Поверьте, главное чудо вам еще предстоит увидеть.
Ох, знал бы он, насколько окажется прав.